Мурка. Мама подобрала её в сквере. Шёл сильный дождь и маме не оставалось, как вытащить из­под скамейки дрожащего котёнка, отнести его домой и напоить тёплым молоком. Отогревшаяся Мурка забралась на старый мамин фартук и уснула. Оказалась она ладной кошечкой – гладкошерстной и большеглазой. За свои кошачьи обязанности Мурка взялась с большим рвением: целыми днями подстерегала мышей, с утра до вечера проводя время в подполе. Но стоило маме поскрести ножом по дну тарелки – так у нас хозяйски «подтачивали» к обеду ножи – как Мурка сразу же появлялась как будто из­под земли...

Если же обед запаздывал, Мурка принимала свои меры. Ухватится когтистой лапой за скатерть и тащит её вниз, вместе с посудой. Лакомка по натуре, она и в кладовую, где хранились наши скромные припасы, начала наведываться. Потом из курятника стали пропадать цыплята…

Муркины далеко не безобидные проказы, в конце концов, вышли боком ей самой. Один из частых гостей в нашем доме – дядя Сёма – как­то подкараулил большеглазую шкоду во дворе, быстренько запихнул в мешок и отвёз на подвернувшемся грузовике в степь. Там километрах в ста от родного дома он и бросил несчастную Мурку на произвол судьбы…

Мы долго не могли забыть нашей вороватой Мурки. Особенно огорчалась мама. Казалось бы, не надо всё время выскакивать во двор, по нескольку раз на дню заглядывать в кладовку... Одним словом, живи себе да радуйся. А вот на же тебе, поди...

Но спустя полгода, как раз в канун новогодних праздников, когда на дворе мела свирепая, прямо­таки русская метель, в дверь нашего дома кто­то тихонько поскрёбся. Мама приоткрыла дверь и… в клубах сизого морозного дыма в коридор шмыгнула тощенькая глазастая кошечка. Радости нашей не было предела. Вернулась­таки, шкода… Мурку досыта накормили, обласкали и уложили спать на мамин фартук. Следующий день в доме только и было разговоров, что о Мурке – где пропадала, откуда взялась? Недоумения наши рассеял дядя Сёма, вечером, как всегда, забредший на огонёк. Увидев Мурку, безмятежно спящую на своём месте, дядя Сёма прямо­таки оторопел…

– Я же её аж до самых Курамин довёз! Специально мешок для этого взял… А она…

Вид у дяди Сёмы был, надо сказать, довольно глупый. Да и было отчего… Я ведь и сам до сих пор не понимаю, как могла наша Мурка найти обратную дорогу. Она прошла сто километров глухой, ровной, как стол, степью. Вскарабкивалась на холмы, продиралась сквозь кустарники в редких рощах, но – шла, шла… Последний отрезок пути она одолела по жёсткому снежному насту, в сильную метель… Непостижимо! Невероятно!

На радостях мы, конечно же, простили дядю Сёму. А Мурка на следующий же день вышла на свою обычную охоту. Но – вот что интересно! С тех пор Мурка никогда больше не покушалась на хозяйские запасы и вообще вела себя самым лучшим образом…

– Точно подменили кошечку, – удивлялась, бывало, мама, – как шёлковая стала…

Пушок. Это был спокойный, даже меланхоличный котяра. Он либо пропадал где­то на огородах, либо отсыпался после долгих, порою недельных отлучек под лавкой. Выспавшись, Пушок сначала долго потягивался, потом приводил в порядок свою изрядно потрёпанную, но всё же роскошную шубку и, наконец, плёлся на кухню – поклянчить какой­нибудь еды. Мамины упреки в дармоедстве кот переносил стоически; только однажды, когда мама особенно разгорячилась, Пушок был вынужден ретироваться из кухни... Вернулся он, впрочем, буквально через несколько минут – с задушенной мышью в зубах. Добыча была сложена у ног хозяйки, после чего Пушок тут же отправился обратно под лавку – досыпать.

– У этого кота нервы как верёвки, – смеялся, бывало, отец. – Сдать его, что ли, в пожарную команду? Такие, говорят, при тушении огня незаменимы…

Насчёт героического будущего Пушка отец, и точно, словно в воду смотрел… В тот день наш кот вернулся из своего очередного похода. Всё шло по обычному расписанию. Однако ночью, когда все в доме уже давным­давным спали, Пушок неожиданно проснулся и пошёл гулять по комнате. Делал он это с необычным, прямо­таки подчёркнутым шумом – прыгал со стула на стул, висел, мяукая, на занавеске. А потом и вовсе залез на стол и стал по нему прохаживаться, попутно опрокидывая стаканы и роняя на пол ложки...

Проснувшаяся от стука и звона мама села на постели, протирая глаза, не в силах понять, что сталось с нашим всегда таким спокойным котом. Рассерженный отец вскочил на ноги, чтобы дать хорошую взбучку обнаглевшему Пушку. И в этот момент... Пол комнаты качнулся под ногами, потолок вздрогнул и затрещал. В воздухе резко запахло известкой. Затем послышался глухой гул, идущий откуда­то из­под земли…

В мгновение ока отец очутился возле моей постели. В следующие секунды все трое – отец, я и мать – были уже во дворе. Последним – шерсть встопорщена, хвост трубой – выскочил наш Пушок. И тут же с грохотом рухнула часть стены в спальне...

Так соня и лентяй Пушок спас всех нас во время того самого, знаменитого землетрясения.

А не окажись нашего кота в тот день дома… До сих пор мороз пробегает по спине при одной мысли об этом.

Васька. И до, и после Васьки я в жизни никогда не встречал такого здоровенного кота. На тех же самых харчах он вымахал ростом прямо­таки с небольшую собаку! Может быть, из­за таких размеров и повадки у Васьки были какие­то некошачьи?..

Однажды мама пригласила телевизионного мастера, а сама на минуточку отлучилась в магазин. Тут как раз и заявился мастер... Смотрит – калитка открыта. Мастер прошёл к дому. Но и на звонок в дверь никто не отозвался. Пожав плечами, мастер повернулся, чтобы отправиться восвояси. Но не тут­то было!

Посреди дорожки вырос – и откуда только взялся? – огромный котище. Шерсть вздыблена, глаза горят. Мастер попытался обойти разъярённого кота. Кот снова встал на его пути. Да при этом ещё и пасть оскалил. Совсем как сторожевой пёс...

Пришлось мастеру дожидаться возвращения хозяев. Так и стоял он, бедняга, с чемоданчиком в руках, пока мама не вернулась и не освободила его из плена.

Зато телевизор был починен. А Васька – в награду за свою службу – получил вторую кличку – Шериф.

С тех пор, уходя, мы без опаски оставляли двери дома открытыми. Чего опасаться, если охрану нашего имущества несёт злой сторожевой кот Шериф?